Этнические чистки

Четкого и общепринятого определения этнических чисток не существует. Чаще всего так называют государственную политику, цель которой — изгнать какую-нибудь этническую и/или религиозную группу с земель, на которых та исторически проживает.

Методы этнических чисток бывают разные — от создания невыносимых условий для жизни (сюда входят экономическая, продуктовая и водная блокада, разрушение домов и инфраструктуры, репрессии и насилие, в том числе сексуализированное) до депортаций, внесудебных расправ и массовых убийств, вплоть до геноцида.

Всем этим действиям политические режимы, как правило, находят объяснение. Якобы все дело в культурных, языковых, религиозных, «расовых» или даже «цивилизационных» отличиях между людьми на определенной территории, которые делают мирное сосуществование невозможным. На деле же совершенно не важно, есть ли по соседству этническая или религиозная группа, с которой сложно выстраивать отношения. Нередко государство само искусственно создает ее, не вдаваясь в нюансы происхождения людей и довольно произвольно навешивая ярлыки.

Исследователи подчеркивают, что этнические чистки — это не просто стихийные погромы, которые происходят сами по себе. Во-первых, насилию часто предшествует целая кампания по расчеловечиванию: государственная пропаганда годами подогревает противоречия и обиды между людьми (как именно это происходит, мы рассказывали в недавнем письме). А во-вторых, кульминация в таких случаях всегда происходит при активном участии госаппарата. Ведь власти не просто стремятся «зачистить» территорию. Им необходимо быстро заселить ее другой, более удобной и лояльной группой, которая затем будет препятствовать возвращению изгнанных.

Кстати, именно благодаря пропаганде понятие «этнические чистки» и проникло в международное право. Во время кровопролитных войн девяностых, пришедших вслед за распадом Югославии, сербские пропагандисты активно использовали фразу «этнические чистки» как эвфемизм для маскировки собственных военных преступлений — массовых убийств гражданских, разрушения жилых домов и религиозных построек. Для сербских военачальников — в том числе Ратко Младича, который был осужден трибуналом в Гааге за геноцид в Сребренице и другие военные преступления, — обращались к «этническим чисткам» как к своего рода тайному паролю. Он означал, что в «зачищенном» населенном пункте не осталось живых.

Вскоре кальку с этого выражения (серб.-хорв. etničko čišćenje / етничко чишћење), не особо задумываясь над его смыслом, подхватили международные наблюдатели, прежде всего военные журналисты. Им не хватало терминологии для описания масштабов насилия на землях Сербии, Черногории, Боснии и Хорватии. А «этнические чистки» во многом закрывали этот пробел.

Уже в 1993-м понятие «этнические чистки», несмотря на его активное использование сербской военной пропагандой, появилось в специальном докладе комиссии экспертов ООН, которые расследовали нарушения международного гуманитарного права в странах бывшей Югославии. А затем термин стали употреблять в резолюциях Совета Безопасности и даже в работе Международного трибунала по бывшей Югославии.

В 2005 году страны — члены ООН приняли доктрину «ответственности по защите» (мы рассказывали о ней здесь). Согласно ей, суверенные государства обязаны защищать права человека на своих территориях, а если не справляются, международное сообщество может и даже должно вмешаться, вплоть до военной интервенции. Среди особых случаев, когда страны обязаны это сделать, доктрина перечисляет геноцид, военные преступления, преступления против человечности — и этнические чистки. Так пропагандистский штамп окончательно вошел в словарь международной дипломатии.

ЭТНИЧЕСКИЕ ЧИСТКИ — ЭТО ИЗГНАНИЕ ЦЕЛОГО НАРОДА?

Да, но это такое явление, которое очень сложно определить по формальным признакам.

С одной стороны, когда правозащитники, журналисты и активисты предупреждают об угрозе этнических чисток в каком-то регионе, значит, ситуация с правами человека там действительно заслуживает пристального внимания.

С другой — иногда этим понятием злоупотребляют в политических целях. Например, российские власти время от времени оправдывают полномасштабное военное вторжение в Украину «этническими чистками русскоговорящего населения», которые якобы организовал Киев. Впрочем, полноценным пропагандистским штампом в контексте российской военной агрессии в Украине «этнические чистки» так и не стали.

Но главная проблема — у этнических чисток все еще нет четкого юридического определения. За последние десятилетия в международном праве так и не сложился консенсус, когда действия государства можно однозначно квалифицировать именно так.

А консенсус необходим, потому что без четких критериев порой невозможно провести черту: когда системная дискриминация, принуждение к эмиграции, умышленные атаки на гражданское население или разграбление культурного наследия — это часть умысла по изгнанию определенной этнической группы, а когда — «обычные» репрессии, запугивание и угнетение.

Само собой, и в том и в другом случае речь идет о насилии, которому нет оправданий. Но для международного сообщества эту границу важно провести. Ведь в случае этнических чисток страны — члены ООН, согласно доктрине «обязанности по защите», обязаны среагировать. А в случае «просто репрессий» могут позволить себе без особых репутационных потерь смириться с еще одним репрессивным режимом.

В редких случаях власти открыто объявляют о своих планах выселить какую-нибудь этническую группу за пределы страны. Но в современной истории так было лишь несколько раз. Например, в 1972 году Иди Амин приказал изгнать из Уганды местное индийское меньшинство (около 80 тысяч человек). А в 1945-м чешский президент Эдвард Бенеш — судетских немцев (тогда принудительной депортации подверглись более двух миллионов человек).

В целом же нет никаких закономерностей, которые помогали бы легко распознавать этнические чистки — и уж тем более предотвращать их. То есть описать государственную политику в отношении отдельно взятой этнической группы довольно просто. Но вот доказать мотивы властей (и их четкое намерение провести этнические чистки) — долгая, сложная и кропотливая работа. И чаще всего ее ведут ретроспективно.

Казалось бы, на определенные закономерности в разных странах могли бы указать историки. Но нет — современные исследователи не знают, почему некоторые политические режимы решают изгнать или даже уничтожить какую-нибудь этническую группу. А главное, почему власти выбирают для этого тот или иной вид насилия.

Историки могут в деталях рассказать, как Османская империя изгоняла греков, принудительно ассимилировала курдов и убивала армян. Но не находят объяснения, почему власти конкретной страны решили все это делать.
Точно так же исследователи не понимают, отчего в девяностые правительство Бирмы (сейчас — Мьянма) начало изгонять из страны именно народ рохинджа, а другому этническому меньшинству, народу каренов, позволило жить в лагерях в пограничных зонах.

ЭТНИЧЕСКИЕ ЧИСТКИ — ЭТО ГЕНОЦИД?

И да и нет.

Международное право рассматривает геноцид и этнические чистки как два пересекающихся, но разных преступления. Если сильно упрощать, то буквально в каждом современном эпизоде геноцида можно отыскать элементы этнических чисток, но не каждая этническая чистка при этом — геноцид.

Некоторые исследователи даже настаивают, что связь между этническими чистками и геноцидом если и есть, то очень косвенная. Ведь финальная цель геноцида — истребление, а этнических чисток — изгнание. Логика здесь примерно такая: судетских немцев ждала принудительная депортация в Германию и Австрию, во время которой многие действительно могли погибнуть, но большинство все же выжило. А вот чехословацких евреев ждали массовые казни или концлагеря, пережить которые удалось немногим.

Единственным случаем, когда международный суд (а конкретнее Международный трибунал по бывшей Югославии — МТБЮ) признал этнические чистки геноцидом, стала резня в Сребренице. Тогда, в июле 1995-го, армия боснийских сербов захватила анклав босняцких мусульман, разоружила находившихся там миротворцев ООН и за десять дней убила около восьми тысяч мужчин, включая детей и подростков.

Помимо резни в Сребренице, МТБЮ рассматривал и массовые преступления сербских военных против косовских албанцев. Во время конфликта в Косове были убиты более 11 тысяч человек, разрушено около 1200 населенных пунктов. Трибуналу также предоставили свидетельства о массовых изнасилованиях женщин и детей, нанесении увечий пленным (включая удаление репродуктивных органов), организации концентрационных лагерей и так далее.

Судьи МТБЮ согласились, что сербы преследовали косовских албанцев по политическим, религиозным и «расовым» мотивам. Но отказались считать произошедшее в Косове геноцидом — и признали лишь «этнической чисткой» (это решение потом много критиковали).

Мы уже подробно рассказывали, почему в международных судах сложно подтвердить факт геноцида: необходимо доказать, что у преступников был конкретный умысел уничтожить — полностью или частично — какую-то социальную группу. Международный трибунал решил, что резня в Сребренице удовлетворяет этому критерию, а вот насилие в Косове — нет.

Одна из причин — косовские албанцы тоже совершали военные преступления по отношению к сербам. Но часть исследователей уверена: именно признание сербского пропагандистского штампа международным термином сыграло роль в том, что жертвы косовских событий не смогли отстоять свою позицию в международном суде.

С первых недель войн в бывшей Югословии правозащитники опасались, что сербская армия готовит массовые убийства босняков и косовских албанцев. Но западные политики упорно избегали слова «геноцид» в своих заявлениях. Дело в том, что принятая в 1949 году специальная конвенция ООН обязывала международное сообщество предотвращать геноцид, в том числе объявляя войну тем странам, которые к нему прибегают.

То есть признание косовских событий геноцидом фактически наложило на западных лидеров не только моральное, но политическое обязательство вмешаться в конфликт. Поэтому они использовали «этнические чистки», казавшиеся им более нейтральными. И это помогло политикам отложить непростое решение сразу на несколько лет: в 1999-м силы НАТО все равно начали бомбардировки Югославии.

Нечто похожее случилось и в Руанде: пока дипломаты спорили, происходят в стране этнические чистки или геноцид, народ хуту продолжал целенаправленно уничтожать народ тутси. В результате, по разным оценкам, были убиты от 800 тысяч до миллиона тутси, а также сочувствовавших им умеренных хуту.

Мотивация дипломатов, политиков и ученых, которые до сих пор используют понятие «этнические чистки», понятна — они хотят привлечь внимание к массовым случаям нарушения прав человека. И с одной стороны, это действительно работает: если назвать преступление, оно становится более видимым.

Но с другой — термин «этнические чистки» создает слишком много неопределенности. По-прежнему, как в Сербии в начале девяностых, он часто играет роль своеобразной терминологической ширмы. Поэтому часть исследователей считают «этнические чистки» дегуманизирующим пропагандистским штампом. Который, несмотря на респектабельный статус дипломатического и даже научного понятия, продолжает влиять на наше восприятие массовых преступлений — таких как геноцид.

Поэтому в последние годы все чаще идут разговоры о том, чтобы совсем отказаться от понятия «этнические чистки». Как минимум в научных исследованиях — из международных правовых документов его, увы, просто так не выкинуть.

Неожиданно

В 2002 году, в День Мартина Лютера Кинга, американские неонацисты выпустили «самую неполиткорректную компьютерную игру» — шутер от первого лица Ethnic Cleansing (с английского — «Этническая чистка»). Игрокам предлагалось взять на себя роль скинхеда или члена ку-клукс-клана — и затем убивать темнокожих, латиноамериканцев и евреев. В финале игрокам предлагалось сразиться с тогдашним премьер-министром Израиля Ариэлем Шароном (на момент выхода игры ему было 73 года). Появление игры вызвало очередной виток дискуссии в медиа о пропаганде человеконенавистнической идеологии среди геймеров-подростков.